Для меня это о превращении боли в объект
Смотрел фильм «Субстанция». Ну, честно говоря, зацепило. Да, центральная тема вроде бы — про гендер, но я хотел бы остановиться на другом моменте. А именно — на том, как страдание можно, скажем так, отделить от себя и упаковать в нечто вроде вещи. Вот, например, главная героиня, актриса, уставшая быть ненужной, хочет избавиться от своего чувства пустоты, превратившись в молодую себя. Она буквально превращает свою боль в «штуку», которую можно взять и отодвинуть.
Если подумать, то мы все, наверное, поступаем похоже. Вот я, к примеру, просыпаюсь с головной болью. Разбираться, почему именно болит — не хочу, времени нет. Может, это потому что я с кем-то не договорил или из-за какого-то внутреннего напряжения. А может, просто погода так действует. И вот я, не задумываясь, пью таблетку. Таблетка говорит моему телу: «Это тебе сегодня не нужно». И вуаля, голова больше не беспокоит.
Но вот что интересно: если повторять такие штуки слишком часто, и не только с головной болью, а, скажем, с более глобальными вопросами — вроде страха старения или понимания, что жизнь конечна, — то всё становится куда сложнее. В такие моменты мы начинаем бояться того «объекта», в который запихнули свою боль. Этот объект становится чем-то противным, раздражающим, он пугает, хочется его убрать или сбежать подальше.
Это как в фильмах ужасов. Есть монстр — мы его видеть не хотим, но, между тем, что-то всё-таки заставляет нас на него смотреть. Ну, или хотя бы быть в курсе, что он есть. Иногда это что-то настолько сильное, что даже те, кто не выносят хорроры, краем глаза всё равно сталкиваются с этим монстром: через мемы, отзывы или случайные разговоры. Мы, конечно, можем делать вид, что его нет, как будто он где-то там, в параллельной вселенной, но он всё равно пробирается в нашу жизнь.
Вспомните свои страхи. Ну, там, лифт, полёт на самолёте или выступление перед толпой. Мы ведь часто обходим такие вещи стороной — берём лестницу вместо лифта, ездим поездом, а не летаем, или просто остаёмся в тени, когда нужно выйти на сцену. Это же всё то же самое — попытка сделать страх чем-то внешним, чем-то, чего можно избежать.
Но возвращаясь к «Субстанции», если честно, грустно было видеть, как жизнь главной героини сузилась до одной-единственной идеи — быть на экране. Ни семьи, ни друзей. Только пустая квартира, да ещё и с огромными окнами, от которых почему-то становится ещё страшнее. Ну вот как-то так.
